Александр Муравьев: «Нам надо возвращаться к здоровью...»

В конце июня на базе первой областной психиатрической больницы прошла научно-практическая конференция, тема которой была обозначена так: «Организация работы психиатрических служб Брянской, Черниговской, Гомельской областей, пути совершенствования».

— Установилась добрая традиция общения соседних областей, — рассказывает главный врач Брянской областной психиатрической больницы № 1 Александр Ильич Муравьев. — В прошлом году брянская делегация была в Чернигове, в позапрошлом в Гомеле, а в этом году наша очередь встречать гостей.

— Полезное дело — обмен опытом…

— Мы единственная служба в области, да, думаю, и в России, которая такую форму обмена опытом практикует активно. У белорусов что-то лучше, чем у нас, у украинцев что-то лучше, чем у белорусов, у нас какие-то свои преимущества. Не надо изобретать велосипед. Смотри, как это сделано у коллег, и внедряй у себя.

— И что же у нас такого, чего нет у других?

— У нас в больнице, например, ведется видеонаблюдение — и на территории, и в палатах. Всё под контролем. Установлено двадцать восемь камер. Это уникальная система. Нигде в России такого нет. Пожалуйста, изучайте, как это сделано у нас, и, если позволяют средства, внедряйте у себя.

— С этого места — про видеонаблюдение — чуть подробнее…

— Мониторинг непрерывной записи идет одиннадцать дней. Потом запись сбрасывается. Но мы можем любую информацию архивировать. Видим всё — и палаты, и мастерские и свиноферму — у нас, кстати, есть свое хозяйство. Много шьем для здравоохранения: и халаты, и мягкий инвентарь, и постельное белье. Почти везде такие мастерские утратили свое значение по разным причинам, а у нас до сих пор работают. В России всего два — три таких производства осталось.

— Это ведь еще и трудотерапия…

— Да. И наши пациенты занимаются этим с удовольствием, получают за свой труд деньги — материальный стимул.

— Но, наверное, главное внимание гостей было всё-таки приковано к вашему новому лечебному корпусу?

— Конечно. Это, без ложной скромности скажу, наше достижение. По всей России за последние десять лет в лечебных учреждениях нашего профиля ничего не построилось вообще.

— Как вам это удалось? В казне-то не густо.

— Очень не просто. Неоднократно ездили в Москву. Но очень помог нам в этом вопросе губернатор Николай Васильевич Денин.

— От видеонаблюдения есть какая-то практическая польза?

— Конечно. Это же не только контроль над пациентами: мы видим и как работает персонал. Причем, в любой из дней. Вот, к примеру, мне надо посмотреть запись за определенное число месяца и за определенное время. Я могу найти ее практически мгновенно. Бывают спорные ситуации, в которых со слов сложно разобраться. Видеокамера же — беспристрастный свидетель. Кто входил, кто выходил — камера включается на движение. Все работает в автоматическом режиме. Никакого обслуживания система не требует. Любой заведующий отделением может воспользоваться материалами, касающимися его отделения.

У нас был прецедент, когда больная выпрыгнула из окна. Стекла не бьющиеся, всё закрыто. Но в ручке есть замок. Медсестра проветривала палату и не закрыла полностью окно. Больная воспользовалась этим и спрыгнула. Благодаря видеонаблюдению нам сразу стало ясно, кто виноват — ничего доказывать не нужно было.

— Это должно бы быть везде…

— Но этого нет нигде, потому что велики финансовые затраты. Нам повезло установить эту систему параллельно со строительством корпуса — стройка просто обошлась дороже. У наших белорусских и украинских коллег такого оборудования тоже нет. Они с интересом изучали, как у нас все это работает.

— В этом плане вы обошли партнеров по «капиталистичекому соревнованию» даже больше, чем на корпус…

— Но зато у них нет кадровых проблем. Они работают с полностью укомплектованными штатами. Мы об этом пока даже не мечтаем. Испытываем, как и большинство российских ЛПУ, кадровый голод. В Гомеле укомплектованность врачами — сто процентов, у нас — пятьдесят. К нам сегодня никакими коврижками не заманишь даже молодого доктора. Я ездил на ярмарку вакансий в Смоленск, нашей областью, к сожалению, никто там не интересуется. Есть более богатые регионы — Липецк, Калуга… Там зарплата в разы больше.

— Это сколько в рублях?

— В Подмосковье, в тридцати пяти километрах от столицы, в знаменитой психиатрической больнице «Белые столбы» зарплата у заведующего отделением — шестьдесят тысяч, у заместителей главного врача — сто двадцать тысяч, у главного врача — сто пятьдесят. Начинающий доктор получает там не пять тысяч рублей, как у нас, а тридцать пять. Никаких коврижек не нужно.

— А как в материальном плане себя чувствуют наши соседи?

— В Гомеле врачи себя чувствуют уверенно. Там никаких подарков и вознаграждений нет. Строго — одна зарплата. Но нормальная. Там продолжается до сих пор социалистическое соревнование, у них, например, никуда не исчезли традиционные спортивные дни. Я лично ничего плохого в этом не вижу — это только скрепляет коллектив. Работает внутреннее радиовещание, по которому транслируют не только полезные передачи, но и делают объявления для всех: «Сегодня в семнадцать часов состоятся соревнования по шахматам…» Пожалуйста, можно и поучаствовать, и поболеть за своих. Очень активно там по-прежнему работают творческие организации — народные театры, например. И играют в них искренне, не фальшивят, не отрабатывают «номер». Между людьми нет таких чисто коммерческих отношений, как у нас. Ничего не мешает врачам полностью настраиваться на качественную работу.

— У нашего же главного врача всегда голова болит от основного вопроса: где деньги брать?

— Как член правления Российского общества психиатров, по этой линии, был в клинках Испании, Италии, Бельгии, Дании и других европейских стран: там совершенно другой подход к психиатрии со стороны государства. Условия содержания больных приближены к домашним. Пациенты лечатся в палатах, напоминающих квартиру. Обеды по типу шведского стола. У нас же как раз много денег съедают пищеблоки. Должен быть комбинат питания: загрузили машину, отправили и всё. Никаких лишних хлопот. Ни проверок, ни огромных трат на электроэнергию — очень большая экономия средств. А тут сидишь и думаешь: картошку заготавливать пора… Там эти проблемы не отвлекают врача.

У нас сегодня вся система отталкивается от коечного фонда. Сто коек — пять ставок. Меньше коек — меньше ставок. Конечно, любой главный врач будет «грудью биться» за каждую койку, потому что если ее заберут, заберут и деньги. Этого быть не должно. Специалист всегда докажет неспециалисту, что ему нужно столько-то коек. А должен быть госзаказ. Вот тебе миллион — решай, сколько тебе нужно коек, чтобы качественно пролечить всех своих пациентов. Больше не можем дать, но и меньше нельзя. Сегодня так: у одного восемьсот коек, а у другого 1800, из которых половина ему не нужна.

— Но он ближе к Москве… Кроме финансовой, какая проблема наиболее актуальна для вас сегодня?

— Кадровая проблема — очень актуальна. На весь Брянск всего два психотерапевта! А их должно быть минимум десять. Мы открыли отделение пограничных состояний на шестьдесят коек. Их уже не хватает. Валом идут пациенты. Проблема еще и в том, что сложно стать психотерапевтом. Надо закончить интернатуру, потом три года отработать психиатром, потом четыре месяца — первичная специализация, и только потом можно стать врачом-психотерапевтом.

— Чем больше болеют ваши пациенты?

— Шизофрения, эпилепсия — процент стабильный. А вот по психосоматическим состояниям — неврозы, стрессовые состояния, суицидальные моменты — рост существенный. Немотивированная тревога. Вот это сегодня выскочило на первый план. Беда в том, что люди идут не к нам, а к неврологам, к терапевтам. Там давление измерят — норма, ЭКГ — норма, бьются, ищут причину, дают таблетки… Антидепрессанты сегодня в моде, их и кардиологи, и терапевты назначают. А первопричина, может быть, в том, что просто жена изменила или конфликт на работе.

— Что делать?

— Создавать центр психического здоровья. Нам надо возвращаться к здоровью. Не к нездоровью — это уже постфактум, а к здоровью. И создавать эти центры нужно не на базе психиатрической больницы, а в обычных учреждениях, чтобы человек себя чувствовал там комфортно, не стеснялся. Ведь сегодняшний менталитет многим не позволяет идти под эту вывеску.

— В продвинутых странах норма — регулярно ходить к психоаналитику…

— У нас этого нет вообще. Где на всех набрать психоаналитиков при кадровом голоде?

— А наш филиал МПСИ не спасает положение, выпуская ежегодно психологов?

— Они могут работать только в сфере образования. Правда, у них есть шанс попасть в медицину, но для этого нужно отучиться еще год в Санкт-Петербурге на курсах. Стоимость обучения — двести тысяч рублей.

— Есть у нас «отстающие» районы?

— Если взять срез по области, то везде картина примерно одинаковая. По данным ВОЗ, каждый четвертый человек в своей жизни обращается за психиатрической помощью. Но у нас, повторю, такой уровень, что люди не идут к психотерапевту, а самостоятельно глотают таблетки.

— Александр Ильич, что на повестке дня — какие задачи?

— Наша стройка новым корпусом не закончится. Мы хотим построить еще такой же корпус. Он уже стоял в проекте на 2010 год, под этот проект предусматривалось финансирование, но кризис помешал начать строительство.

— Но у вас и старый корпус смотрится оригинально…

— Да, я вот все думаю предложить арендовать его «Мосфильму» для съемок исторических сериалов. На новую стройку как раз денег прибавится…

— Вот на мониторе вашего видеонаблюдения видно, что пациенты увлеченно смотрят телевизор, значит «за спиною штепсель не прячете?..»

— У нас в каждом отделении спутниковое телевидение. Изыскали средства для этого. Пациенты смотрят и фильмы, и новости, с удовольствием ходят в комнату отдыха. Смирительных рубашек давно нет — не применяем.