Одной из главных задач для медицины на сегодняшний день является обеспечение доступности качественной медицинской помощи для всех слоев населения. Как эта задача решается на районном уровне? Об этом наша беседа с главным врачом Карачевской ЦРБ Юрием Братяковым.
— Юрий Александрович, как завершили прошлый год, на чем сосредоточитесь в новом?
— Самое важное — в прошлом году нам удалось стабилизировать финансовую ситуацию. Когда мы переходили из муниципального учреждения в государственное, получилось так, что в «наследство» нам пришлось прихватить и долг в одиннадцать миллионов рублей. Для нас это стало сюрпризом. Начали работать, зарабатывать деньги, но в первую очередь должны были погасить прошлые долги по налогам и за тепло, а текущие платежи отложить на более благоприятное время. Мы пытались погасить кредиторскую задолженность, и тем не менее вынуждены были обратиться за помощью в территориальный фонд обязательного медицинского страхования и в департамент здравоохранения. Нашли понимание проблемы и постепенно из долговой ямы выбрались.
— Сократили расходы…
— В первую очередь — отрегулировали учет тепловой энергии, расход воды, установили везде счетчики, стали использовать энергосберегающие технологии, отказались от некоторых услуг — печатную продукцию, например, перестали заказывать, уже на протяжении двух лет все делаем в своей мини-типографии, это оказалось намного дешевле — у нас есть возможность купить дешевле бумагу. Расходные материалы заказываем малыми партиями и только то, что необходимо — ничего лишнего.
— У вас большая больница, в экономическом плане не разгуляешься.
— Да, в наследство нам также досталось и много лечебных корпусов — когда-то мы хорошо, широко, жили: Карачевская больница ведь особенная, с давними традициями, с хорошей материально-технической базой, с замечательным кадровым составом. И мы работали на перспективу, собирались еще много чего здесь открыть для пациентов. Трехэтажный лечебный корпус, бывший профилакторий, нам достался от завода «Электродеталь». Там была терапия, неврология, пульмонология. Но когда пришло время оптимизации, это стало бременем, роскошью. Содержать этот корпус стало невозможно. Сокращались постепенно койки: когда-то их было 396, потом стало 225, а сейчас 115. Пришлось переводить все отделения на центральную базу — в 2014 году все это сделали, и ушли от больших расходов на энергоресурсы. Задача была сложная: нужно ведь было сохранить структуру, которая была в больнице. И нам это практически удалось. Стационар сегодня представлен и терапией, и неврологией — созданы комфортные условия и для персонала, и для пациентов, в хороших условиях работает скорая помощь: перевели ее в новое помещение, можно спокойно отдохнуть, принять пищу, есть отдельный кабинет для старшего фельдшера, диспетчерская, где теперь тоже можно работать в нормальных условиях. Установили видеонаблюдение в местах, потенциально наиболее опасных с точки зрения возникновения конфликтных ситуаций: приемное отделение, регистратура, скорая помощь — камера с выходом на улицу, диспетчер видит в вечернее время, как фельдшер садится в машину и как выходит из нее, контролирует ситуацию. Все это сделали за свои средства.
— Эффект есть?
— Есть. Все записывается. В случае возникновения конфликта, мы всегда можем посмотреть архив. Например, пожаловался пациент, что в приемном отделении долго просидел в ожидании приема. Посмотрели запись, оказалось, что на самом деле его приняли вежливо и культурно без промедления. В другом случае пациент хулиганил в приемном покое, и когда его мама обратилась с жалобой на то, что персонал обращался с ним грубо, показали ей видео. Она согласилась, что не прав был ее сын.
— Люди знают, что ведется видеонаблюдение…
— Знают. И это дисциплинирует.
— У вас как-то свободно можно заехать на территорию, и даже места на стоянке есть…
— Рядом федеральная трасса, если закрыть ворота и не дать возможности заехать, машины будут создавать пробки. На самом деле для нас это давняя проблема, в том числе и в смысле безопасности. В перспективе собираемся оборудовать въезд в больницу с другой улицы и установить там шлагбаум. А пока вынуждены держать сторожей, которые следят за порядком.
— Все службы собраны на центральной базе, но эта оптимизация, от которой «ни спрятаться, ни скрыться…», не снизила функциональные возможности ЦРБ? Все услуги остались доступными для населения, нет больших очередей?
— На удалении — в километре отсюда — осталась детская поликлиника. Но дети и пациенты особенные. Там типовое двухэтажное здание, условия для работы персонала и для самих маленьких пациентов комфортные. Мы старались проводить оптимизацию так, чтобы не потерять ни одного отделения. Только из отделения кардиологии сделали терапию, потому что типовое кардиологическое отделение должно быть оснащено оборудованием на уровне современных требований, укомплектовано соответствующими специалистами, там должно быть организовано круглосуточное дежурство врачей-кардиологов — для ЦРБ это тяжеловато. Если бы у нас действовало первичное сосудистое отделение, то это все можно бы было сделать, а пока функции кардиологического отделения успешно выполняет терапия. Но с учетом приказа по маршрутизации пациентов с инфарктами и цереброваскулярными болезнями в региональный сосудистый центр, расположенный в Брянской областной больнице №1, у нас четко налажено взаимодействие со специалистами этого центра, что существенно отразилось и на качестве оказываемой медицинской помощи таким пациентам. В течение прошлого года мы направили в РСЦ около шестидесяти человек.
— То есть польза от сосудистых центров ощутима?
— Для нас очень ощутима. Сразу — как индикатор — заметно уменьшилась смертность.
— А другие отделения?
— Отделение неврологии на пятнадцать коек работает на полную мощность. Населением очень востребован этот вид медицинской помощи. Есть и такие пациенты, которые проходят длительное лечение. Сейчас, например, у нас лежит больной, который с июля прошлого года находится в коме. Полтора месяца пролежал в РСЦ, потом его перевели к нам, мы оказываем поддерживающее лечение, осуществляем за ним уход, хотя положительной динамики нет, мы обязаны это делать.
В родильном доме уменьшили количество коек, но там работают высококвалифицированные специалисты — акушер-гинекологи, неонатолог, педиатры, три врача анестезиолога-реаниматолога — причем, все они по своей первой специальности были педиатрами, поэтому хорошо знают специфику работы.
Хирургия и травматология — рядом федеральная трасса, поэтому оперативные вмешательства приходится делать часто и экстренно. Три травматолога, три хирурга. Был случай, когда одномоментно поступили сразу семь человек, пострадавших в ДТП, в очень тяжелом состоянии. Справились. Хирурги опытные, подготовленные, повышающие квалификацию на центральных базах, стаж работы у всех от тридцати до сорока лет. Есть и детский хирург, делаем операции детям. У нас достаточно операционных, целый операционный блок, можем проводить и экстренные, и плановые операции. Выполняем операции лапароскопическим методом. Одна лапароскопическая стойка, но полностью укомплектованнная.
— А кто придет на смену опытным специалистам — кому передавать опыт?
— У нас два молодых хирурга. Одна — девушка. Юлия Юрьевна Дудник. С помощью районной программы мы смогли приобрести для нее квартиру…
— Говорят, что хирургия — как бы не женская специальность, трудновато, однако…
— Юлия Юрьевна у нас уже проработала четыре года, мы предлагали ей и другую специальность — полегче, но она хочет оперировать, и мы видим, что это и есть ее призвание.
— Роддом хороший, кадры замечательные, а на рождаемость это как-то влияет?
— Показатель рождаемости в районе не высокий. В прошлом году он снизился до 8,5 на тысячу человек населения. Это впервые, всегда он держался на уровне от 10 и выше. Если бы рожали в других роддомах, мы бы все равно этих детей зафиксировали как наших новорожденных. Но куда-то ехать рожать не надо, у нас традиционно эта служба работает на высоком уровне. Делают и кесарево сечение, заведующая акушерско-гинекологической службой Любовь Гавриловна Погорелова в совершенстве владеет этой методикой, у нее стаж больше тридцати лет. Просто молодых семей мало. Мало женщин фертильного возраста. Население стареет. Карачевский район всегда отличался тем, что здесь по сравнению с другими районами было больше пожилых людей. Долгожителей и сейчас хватает, а молодежь ищет, где «глубже». Карачев расположен как бы на перекрестье всех путей. Когда-то он был большим княжеством, в него входили частично и нынешние Липецкая, Тульская, Орловская области. До Москвы недалеко. До Брянска — совсем рядом. До Орла близко. Молодые семьи жив
т по современной экономической схеме — муж работает в Москве, жена — дома. Или и муж, и жена — в Москве. Это создает определенные проблемы. Пока зарабатывают, рождение ребенка откладывается.
— Чтобы демографическая шкала совсем не упала, остается только снижать смертность?
— Эту задачу нам ставит и департамент здравоохранения, и территориальный фонд обязательного медицинского страхования. Результаты есть. Еще недавно у нас показатель смертности был около 20 на тысячу человек населения. В тринадцатом году было 18,5. Сейчас уже шестнадцать с половиной. То, что мы сохранили структуру оказания медицинской помощи, очень важно. Мы и дальше будем стремиться к тому, чтобы для населения района в нашей больнице все виды медицинской помощи были доступны.
— В структуре смертности у вас, как и везде, не первом месте сердечно-сосудистые заболевания, на втором онкология…
— Да, мы тут не сильно отличаемся от других. На третьем месте в причинах смертей — травмы и отравления, смертность от внешних причин. А в трудоспособном возрасте эти причины выходят на первое место. Это печальный результат, всегда хочется повлиять именно на эту категорию населения. Сделать это можно, но сами пациенты должны поучаствовать — изменить образ жизни в пользу элементарного укрепления здоровья, отказаться от вредных привычек — это в силах сделать каждый. Еще один большой резерв — административный ресурс. Есть специальные разработки по снижению смертности от внешних причин, в которых указываются не только медицинские аспекты, но и рекомендуется активное задействование, например, служб, ответственных за состояние дорог, на которых гибнут участники движения, за состояние газового оборудования жилых домов, где часто происходят взрывы и пожары, за оборудование мест для купания и так далее.
— Ранняя выявляемость смертельно опасных заболеваний тоже помогает продлить жизнь.
— В больнице есть смотровые кабинеты — и мужской, и женский. Всех, кто приходит на прием, стараемся пропустить через эти кабинеты, это дает свои результаты. Более пятидесяти процентов заболеваний выявляем на ранних стадиях. Важно приучить людей самостоятельно следить за своим здоровьем, все должны проходить профилактические осмотры регулярно.
— Прошелся по коридорам — очередей длинных не заметил…
— Очень помогла от них избавиться электронная запись на прием к врачам и электронное же направление на анализы: человек обратился к врачу, ему сразу формируется электронное направление, он получает номер с указанным временем. Промах мы, правда, дали в том, что мало времени отвели на исследования по биохимии, не успевают люди пройти его за два дня. Но это подвижная система, ее можно совершенствовать: главное, чтобы все было удобно и для пациента, и для персонала. Раньше было так: иду на работу, а в коридоре, перед лабораторией, очередь человек пятнадцать — двадцать. Все пришли сдавать анализ крови. Но все вместе пришли пораньше. Сейчас там всегда не более четырех – пяти человек, каждый приходит к своему времени. Анализ сразу попадает в базу данных и врач его сразу видит.
— Еще одна полезная нагрузка для вас — ФАПы.
— Их у нас девятнадцать. Все укомплектованы фельдшерами, ни один не простаивает. Почти на всех сделали капитальные ремонты, осталось только три неотремонтированных, но они тоже в планах. Все современно выглядят, лекарств хватает, это создает определенный положительный настрой — люди охотно обращаются туда за медицинской помощью и получают ее, что позволяет нам в целом лучше контролировать и общую ситуацию с заболеваемостью. Есть населенные пункты, где населения всего сто – сто пятьдесят человек, но они удаленные, а оставить людей без первичной помощи нельзя, она гарантирована.
— Отопление там угольно-дровяное?
— Таких ФАПов уже нет. Где невозможно было провести газ, мы сделали электрическое отопление. В прошлом году газифицировали ФАП, который занимает два этажа — на первом прием пациентов, на втором живет фельдшер. Вариант идеальный. Но много шло электроэнергии на обогрев помещений. После газификации получили шестикратную экономию.
— На селе молодежи не прибавляется, старики не вечные… в перспективе их станет еще меньше. Следовательно, нет перспектив и у ФАПов?
— Есть деревни, в которых люди, действительно, доживают. Никто не использует жилые дома даже под дачи. Но в районе сегодня хорошо развита инфраструктура, и дороги хорошие — асфальтированные, и автобусное сообщение налажено, и скорая помощь укладывается в нормативы доезда. В беде не оставим никого.
— Кадры держатся, полный комплект?
— Кадры держатся, больница укомплектована всеми специалистами, некоторых даже по два — лор-врачей в некоторых районных больницах вообще нет, у нас два врача, два окулиста, врач-онколог, правда, работает на полставки, но очень ответственно относится к своему делу, гинекологи справляются с объемом работы, хирургов достаточно, есть даже детский кардиолог, все школы укомплектованы фельдшерами, детские сады медсестрами, оказываем специализированную медицинскую помощь, делаем операции на уровне областной больницы, есть два врача-инфекциониста, есть фтизиатр, но есть и проблема — нам нужны участковые терапевты. Зарплата хорошая, а не идут на это направление — нагрузки пугают. Не в плане лечебной, а в плане «окололечебной» работы. Мониторинги, планы, проценты. Тем не менее мы подготовили доктора, она закончила интернатуру, пока в декретном отпуске, но мы уже ждем ее с нетерпением.
— А таких, кто ушел, а потом вернулся в Карачевское княжество, нет?
— Есть. Уезжали в Орловскую область, в Калининградскую, но разобрались, что здесь лучше — вернулись.
— Карачев больше всех других наших районных центров похож на настоящий город.
— Это один из немногих городов, который построен по плану. Говорят, что проект утверждала сама Екатерина. Поэтому все сектора на своем месте, все соблюдено, четко поделено по кварталам. Здесь много действующих приходов — рядом с нашей больницей Никольская церковь. С четвертого этажа, где лежат больные с неврологическими и кардиологическими проблемами, такой вид открывается, что не налюбуешься. Наше медицинское учреждение как-то посещал федеральный инспектор по Брянской области Леонид Михайлович Соломатин, так он даже пошутил: «Да у вас тут и лекарств не надо… Посмотришь из окна на церковь, и все как рукой снимет». Кстати, батюшка участвует в профилактических мероприятиях: беседует с пациентками, в частности, на тему о вреде абортов. Многие прислушиваются, идут рожать.
— Здоровый образ жизни входит в моду? Вы сколько сигарет в день выкуриваете?
— Ни одной. Не курю с 1986 года. Оставшихся курящих можно буквально по пальцам пересчитать. Бросили курить даже те доктора, которые, казалось, были неотделимы от сигареты. У медицинского персонала нет этой проблемы.
— Но курилка же есть? Как вы угнетаете больных-курильщиков?
— Запрещаем курить. Согласно закону, на территории, где оказывается медицинская помощь, не должно быть никаких курилок. Мы однажды чуть не попались, когда к нам приехал представитель Роспотребнадзора и вежливо спросил: «А у вас есть место для курения?» Всегда ведь хочется на вопрос ответить утвердительно: что, мол, конечно, заботимся обо всех… Но ответили честно, что такого места у нас нет, потому что как раз только перед этим случайно прочитали положение закона на этот счет. «Это хорошо, что нет, а то бы мы вас оштрафовали. Вот были вчера в другой больнице, так они нам любезно показали свою специально оборудованную курилку…»
