Блага с неба не падают

21 сентября 2015

Мы договорились с главным врачом областного тубдиспансера Сергеем Васильевичем Гаврилюком о том, что предметом нашего разговора станет замечательное событие в его жизни — юбилей. 24 августа ему «стукнуло» 60! Но он, как настоящий полковник, сразу перешел в наступление.

О том, что болит

— Восемьдесят процентов успеха в борьбе с туберкулезом зависит от работы общелечебной сети. Мы-то уже лечим то, что нам поставляют. Если бы врачи на местах охватывали все слои населения: работников школ, детских садов, пищеблоков — всех зон риска, — был бы значительно больший эффект от нашей совместной работы. Они сейчас успешно охватывают организованные коллективы, это же не очень сложно, но отдаленные населенные пункты — самое главное — социальные группы риска: те, кто стоит на учете у нарколога, у психиатра, люди без определенного места жительства, люди, которые просто не работают более шести месяцев — если бы здесь был полный охват (а там весь туберкулез)… — остаются не охваченными. Это должны понимать и представители власти. Есть на этот счет постановление-разъяснение Правительства РФ, в котором четко написано, что за охват населения профосмотрами отвечают главные врачи учреждений, к которым прикреплено это население. Черным по белому. Но приходится еще писать письма главным врачам, главам администраций… Мы добились того, что охват населения превысил семьдесят процентов. Это уже хороший процент, до этого он был очень низким. Но дело в том, что самая неорганизованная часть населения из социальной группы риска остается необследованной. Получается, что людей не обследуют по два и по три года, а когда выявляют заболевание на поздней стадии и привозят сюда, в диспансер, то лечить уже, как правило, бывает поздно.

Вот вчера привезли такого больного. Если бы его сняли для телевизионного сюжета, то зрители вполне могли бы подумать, что это узник Освенцима. Он когда-то лежал у нас в терапии, самовольно покинул палату и сбежал. Гулял, пил, а поймали его, когда он уже сам ходить не мог. Сильнейшее истощение. Начмед, которая его принимала, спросила, конечно, почему сбежал? «Дел было много». Потом посмотрел на врача потухшими глазами и сказал честно: «Да выпить просто очень захотелось…»

Но ведь когда он где-то там пил, он же собутыльников своих, да и всех окружающих инфицировал!

Момент истины

У каждого, наверное, в жизни случаются такие эпизоды, от которых зависит судьба. У него тоже был такой момент, когда она висела и на волоске. Он уже был полковником. А старшая медсестра, бывшая у него в подчинении, была женой генерала. Он ее как-то приструнил, как положено, а она нажаловалась на него командующему, объяснила со слезой в глазу, что «этот Гаврилюк все делает не так». Командующий вызывает его на ковер. Собирает военный совет. Готовится «показательный расстрел». А перед началом военного совета к командующему зашел и начальник управления кадров с его личным делом. Когда офицер служит, каждые четыре года на него пишется аттестация: чего он за эти четыре года достиг, словом, плохой он или хороший. Аттестацию утверждает командир дивизии. И потом на основании этих объективных данных делается вывод: занимаемой должности офицер соответствует или не соответствует, достоин он выдвижения на вышестоящую должность или его надо опустить пониже. Сидевший в приемной юрист только глубоко вздохнул: «Ну что, Гаврилюк, ты по этой жалобе точно получишь «несоответствие». А «несоответствие» для любого офицера — самое страшное. Вся карьера — в пропасть.

Командующий должен был его «разорвать», но когда он почитал все предыдущие аттестации из личного дела, каждая из которых начиналась словами «исключительно трудолюбивый офицер», и увидел, что этот полковник совсем «не блатной», прошел Дальневосточный военный округ, Забайкальский военный округ, Туркестанский военный округ, он поднял на него глаза, посмотрел пристально и сказал спокойно только два слова: «Иди служи».

Начальник управления кадров генерал Гусев развел руками:

— Ты подтверждаешь мою теорию: если молодой человек в юности занимался индивидуальным видом спорта и добился успеха, то, если он потом становится командиром, он и сам все сделает, чтобы добиться результата в порученном деле и всех вокруг себя в это дело вовлечет…

Крутой поворот

У него биография того самого надежного советского человека — от сохи и от станка, — на которых держалась великая страна. Родится ему повезло в городе Караганде. Отец был в плену, освободили его только в августе сорок пятого года американцы. Понятное дело — несколько мучительных месяцев фильтрации в лагерях НКВД Советского Союза, а потом всех погрузили в вагоны и без всяких объяснений отправили в Казахстан. Мать тоже была репрессирована, потому что просто была немкой — по национальному признаку. До этого она, как и отец, тоже жила на Украине, в Донецке. Отец работал маркшейдером на шахте, это была почетная инженерская должность, инженеры в те времена были одними из самых уважаемых людей.

В Караганду они прибыли без права выезда и с еженедельной отметкой в спецкомендатуре НКВД. Там он вырос, закончил школу. Но до того самого успеха в индивидуальном спорте было еще очень далеко. В детстве он был очень слабым ребенком, семья жила бедно, от плохого питания часто болел, лежал в больницах, как раз поэтому однажды твердо решил обязательно стать врачом. Понравилась больничная атмосфера, люди в белых халатах, как ангелы-спасители…

После школы в 1972 году поступил на лечебный факультет Карагандинского медицинского института. Этот институт считался сильнейшим вузом Казахстана. Во время войны Ленинградскую медицинскую академию эвакуировали сначала в Куйбышев, затем в Казань, а потом в Караганду. Ученые, академики с мировыми именами… в результате таких метаморфоз карагандинский институт превратился в сильнейший вуз не только Казахстана. Там была одна из сильнейших баз с мощными клиниками и кафедрами. Перспективы медицинской карьеры уже получили конкретные очертания, но он, проучившись четыре года в этом замечательном вузе, вдруг делает резкий поворот.

Начальник учебной части военной кафедры Давид Абрамович Зусман всегда не забывал подчеркивать: «Ребята, военная служба — это очень достойно!» Его слова и сыграли ключевую роль. В институт регулярно приезжали «покупатели» из военных медицинских учреждений, присматривались, агитировали, и вот Сергей Гаврилюк, к тому времени хорошо созревший, написал рапорт в военкомат. В 1976 году перевелся в Томск, на военно-медицинский факультет Томского государственного медицинского института, на пятый курс. Желающих было тридцать семь человек, отобрали пятнадцать.

В отличие от гражданского вуза, где после окончания шестого курса была годичная интернатура, выпускники военно-медицинского факультета сразу получали дипломы, удостоверения личности офицера, первичное воинское звание «лейтенант» и начинали служить Родине. Это тоже привлекало. Да и лейтенантские погоны — мечта!

«Хочешь стать человеком?»

Когда он поступил в мединститут, то проходил, как положено, медкомиссию. По состоянию здоровья студентов распределяли в разные группы здоровья. Он попал в группу ЛФК. То есть ему была показана только лечебная физкультура. Но каждый преподаватель, чтобы заработать какие-то дополнительные деньги, кроме уроков физвоспитания, вел еще занятия в секциях. Их построили в зале. Мастер спорта по греко-римской классической борьбе Анатолий Федорович Такунцев, сам человек небольшого росточка, но легко, как пластилиновую, сжимавший в ладони эмалированную кружку, чем особенно шокировал «элфэкашников», подошел к нему и спросил:

— Ну что, синюшный, хочешь стать человеком?

— Хочу…

— Пойдем бороться!

— Да я же больной весь.

— Через пару лет ты сам себя не узнаешь.

И он попал в секцию борьбы. Прозанимался целый год, овладел приемами, а потом увидел «железо» и понял, что тяжелая атлетика его манит. Затянуло так, что вплоть до шестого курса занимался штангой. Поступил в институт с весом шестьдесят два килограмма, а закончил учебу с весом сто два килограмма. Большая, как говорится, разница. Стал чемпионом Сибири и Дальнего Востока среди студентов, мастер спорта СССР — по тем временам великое достижение. Но спорт, как справедливо подметил начальник управления кадров Гусев, выковывает еще и характер. Он уже был готов дерзать на любом направлении. Выступал за команду университета, учился хорошо, все успевал, администрация, разумеется, ходатайствовала о хорошем распределении, и ему предложили поехать в Венгрию. Как говорится, бери счастливый билет и садись в купейный вагон. Но он от теплой и красивой Венгрии отказался. Такой уже был самостоятельный. Как же созрело в молодой неопытной голове такое мудрое решение?

«Забудь вернуться обратно»

Он усвоил, что перед судьбоносными поворотами, нелишне посоветоваться с мудрыми людьми. Был такой человек — начальник кафедры по организации и тактике медицинской службы Гершель Ханонович Рипп. Участник войны, очень уважаемый и очень авторитетный человек. На этой кафедре учили, что надо делать в период военных действий. Наука увлекательная, очень сложная, ее нельзя выучить, ее надо понимать. Рипп понимал ее на годы вперед.

— Гаврилюк, нечего тебе ехать в Венгрию, едь в Забайкалье.

Когда он пришел на комиссию, его представили, перечислили заслуги и предложили желанные для многих лакомые направления. А когда он вместо того, чтобы радостно сказать «согласен», попросил направить его в Забайкалье, то члены комиссии от удивления дружно сняли очки с потных носов и оторвали глаза от документов, кадровик из этого округа радостно спросил после минутной паузы:

— А ты хоть знаешь, как расшифровывается «ЗабВО»?

— Конечно. Забайкальский военный округ.

— Нет — «Забудь вернуться обратно».

И началась военная служба. Лейтенантские погоны на плечах — словно крылья. Он «полетал» и в Монголии, и в Бурятии, и в Чите — и везде ему нравилось, на службу всегда шел как на праздник.

— Ну, вы, блин, даете…

Пришлось организовывать службу. Когда читаешь теорию про ряды Пирогова, то вроде бы все понятно, как там и кого надо куда сортировать, а когда на прием к тебе приходят от пятидесяти до шестидесяти человек, то голова идет кругом. Две с половиной тысячи — полк и еще армейский автобатальон — четыреста человек. Не в теории, а на практике пришлось прийти к этим рядам Пирогова: кого на перевязку, кому температуру измерять, кому к врачу на осмотр, кого сразу в изолятор, если солдат с инфекционным или кишечным заболеванием. Система не давала сбоев. Это сразу заметили. Через одиннадцать месяцев он с должности младшего врача мотострелкового полка был назначен на должность начальника медицинского пункта танкового полка. Денег тогда никаких не давали, сделали ремонт собственными силами. И палаты, и кабинеты — все привели в образцовый порядок. Приехала комиссия, посмотрела, поморгала, и еще через одиннадцать месяцев он, будучи лейтенантом, получил должность начальника медицинской службы зенитно-ракетного полка — категория майорская.

Прибыл в полк. Там до него на этой должности всегда служили исключительно старшие офицеры — майоры. А тут какой-то двадцатипятилетний «щегол». Командир полка слушает доклад:

— Товарищ полковник, лейтенант Гаврилюк прибыл для прохождения службы на должность начальника медицинской службы полка!

Полковник не понимает юмора:

— Что?.. На какую должность?.. Может, врача-стоматолога… Нам нужен…

— Никак нет.

Берет трубку «вертушки», звонит в отдел кадров дивизии.

— Тут какой-то бешеный лейтенант ко мне пришел, говорит, что назначен на должность начальника медслужбы…

Там ему подтвердили.

— Ну, вы, блин, даете… — и бросил трубку. — И что мне с тобой делать?

Но когда лейтенант Гаврилюк четко доложил план действий, настроение у командира полка улучшилось:

— Ну, что ж, давай — твори!

Главное правило

Полк стоял на некотором удалении от границы с Китаем. А тут как раз его перебросили ближе к границе. Палатки, внутри — печки. А зимы там страшные. Мороз, снега нет, ветер… Но это были цветочки по сравнению с другим эпизодом, когда он попал в Московский венный округ по замене — в Горький. Пришел на должность начмеда полка, а через два года стал командиром отдельной медицинской роты — это лечебное подразделение примерно на уровне ЦРБ. Здесь ему выпало настоящее испытание. Этот день навсегда врезался в память почти как фронтовой эпизод.

В 1984 году, когда уже наступали сложные времена, по распоряжению командующего восками Московского военного округа их дивизию развернули до штата военного времени. Из тех, кто был в запасе, сформировали подразделения и провели крупные учения в обстановке, максимально приближенной к боевой. В его роту прибыло сто двадцать человек — «партизаны». Два часа ночи, восемьдесят километров от Горького, лес, февраль, холод лютый, все голодные — не ели сутки. Прожекторы освещают неровный строй. Что делать с этими запасниками? Кто из них кто? Кто в фуфайках, кто в пальто, кто в шапках меховых, кто в вязаных. Нет ответов. И тогда он вспомнил художественный фильм «Коммунист» с главным героем Евгением Урбанским.

— Ребята, или мы все тут замерзнем намертво, или мы сами себя спасем. Коммунисты есть?

— Есть… есть… есть… — послышались нестройные ответы.

— Коммунисты, ко мне!

Первая десятка пошла ставить палатки, вторая — ломать еловые лапы на подстилку, третья — занялась печами и трубами, четвертая пошла рубить сушняк…

В четыре утра картина маслом: палатки стоят, дым из печек валит, все спят крепким сном в тепле. Но командиру не до сна. Два повара озадачены приготовлением каши. Полевая кухня закипела, добавили в кашу двойную дозу тушенки, вскипятили воду для чая… И когда эти «партизаны» — взрослые люди, всем под пятьдесят лет — проснулись, утолили голод, взбодрились крепким чаем, они были готовы были победить любого врага.

— Приказывай, командир!

Рядом также развертывали мотострелковый полк. Там царила полная нерзабериха. Три дня солдаты сидели на морозе голодные. Они, чтоб не умереть, прибегали к его «партизанам», просили хоть чего-нибудь поесть. Получали по буханке хлеба, по банке тушенки, уходили счастливые.

Не спал он трое суток подряд, на пределе человеческих возможностей, даже за пределом. Пришел начальник штаба, увел в палатку, а там голая панцирная сетка. И он в чем был — ватные штаны и бушлат — так и свалился на эту «кровать». Мозг отключился.

С тех пор у него главное правило: сначала накорми, обогрей, а потом спрашивай.

Все, казалось, наладилось

На документах для поступления в академию виза начальника медицинской службы округа: «Очень надежный офицер». В академии много разных групп, но самая элитная — группа начальников госпиталей. Отдельно для них читали лекции, отдельно проводили практические занятия и семинары. Коллега — терапевт, с которым вместе снимали комнату, в три часа дня уже был всегда дома. А ему после перерыва на обед секретчик выдавал специальную литературу и до ночи продолжались занятия. Огромный объем информации. Давали вводные:

— Гаврилюк, ты начальник связи передовой госпитальной базы.

На следующее утро уже нужно было четко доложить план действий.

После академии новое назначение — начальником госпиталя в Туркестанский военный округ. В госпитале загрузка слабая, хирургическая активность почти на нуле. Но провели все ремонты, привели все в соответствие с нормами и правилами, стали развивать подсобное хозяйство. Когда он принял должность, было семь свиней, а когда уходил, было семьдесят — ферма. На бывшем футбольном поле, оставшемся от пионерского лагеря, выращивали до пяти тонн помидоров, в бывшем заброшенном бассейне собирали до двух тонн китайских огурцов: все больные с утра и до вечера уплетали за обе щеки разнообразные салаты, полные витаминов. Все, казалось бы, наладилось, но великий, могучий Советский Союз вдруг развалился, и все стали разъезжаться по своим национальным квартирам. Первыми рванули на Западную Украину врачи-украинцы. Просто сдавали должности и уезжали. Он остался. Но вскоре выяснилось, что «не может быть в Киргизии командиром части русский офицер». Он стал начальником штаба тыла министерства обороны Киргизии. Хотя поначалу сетовал:

— Товарищ министр обороны, ну какой из меня начальник штаба тыла, я же медицинский работник…

— У тебя все получится… — ответил министр.

Продержался семь месяцев. Президент Акаев с трибун говорил очень хорошие слова о демократии и межнациональных отношениях, но национализм на бытовом уровне проявлялся все агрессивнее. Киргизские продавцы в магазинах перестали понимать русский язык.

«Положите ради бога!»

Поехал в Москву. Ему нашли должность начальника госпиталя в Брянске. Из гражданских врачей мало кто знает, что материальная база в этом госпитале была, мягко выражаясь, слабая. Здания старинные, система канализации, отопление, водопровод — гнилые. Начмед округа полковник Заварзин его предупредил:

— Гаврилюк, идешь на самый слабый госпиталь в округе.

Когда он пришел, госпиталь был загружен всего на сорок два процента, хирургическая активность составляла сорок процентов. Через три года загрузка поднялась до девяноста шести процентов, а хирургическая активность составила семьдесят шесть процентов, причем количество сложных операций в этой цифре превышало половину.

В 2006 году по достижении предельного возраста пребывания на военной службе в звании полковника он уволился. Зашел в департамент здравоохранения по личным вопросам, а ему, как ценному кадру, предложили должность ведущего специалиста во втором отделе. Согласился. Через год поручили «повоевать с туберкулезной палочкой». Он стал главным врачом тубдиспансера. До него эту должность предлагали и другим кандидатам, они почему-то отказывались. Главный врач — еще и главный фтизиатр области. Но эпидемическая ситуация в большей мере зависит не от него, а от общелечебной сети. После приказа Минздрава о временном приостановлении обследования населения загрязненных территорий спрос за это направление работы был снижен и образовался провал.

— У нас очень здоровый коллектив, — говорит Сергей Гаврилюк. — Работа в тубучреждении, где есть спецконтингент, где очень много людей из мест лишения свободы, где восемьдесят процентов больных страдают хроническим алкоголизмом в запущенной стадии, требует особой преданности своей профессии. За эту работу я глубоко благодарен медицинским сестрам, врачам, всем сотрудникам нашего учреждения.

Года два назад проводилось совещание, на котором обсуждался вопрос о вымогательстве денег с пациентов за оказанные услуги, о подарках врачам. В выступлении работника управления по борьбе с экономическими преступлениями назывались больницы, фамилии особо пристрастившихся врачей. А тубдиспансер ни разу не прозвучал. Сергей Гаврилюк подошел к этому работнику органов и поинтересовался:

— А тубдиспансер? Пропустили?

— А ваших в списке нет.

Тут все наоборот: не им дают, а они дают. И врачи, и главный врач лично. Есть такие больные, которым просто некуда деваться. Пациента выписывают. Он приходит в кабинет главного врача, падает на колени:

— Доктор! Не выписывай… Умоляю… не выписывай!

— В чем дело?

— Дров нет, угля нет, денег нет, жить негде, жрать нечего!

Главный врач достает бумажник и дает денег на проезд и на питание. Звонит в районную больницу и предупреждает, что такой больной туберкулезом едет к ним, а жить ему негде. Активная фаза закончилась, он теперь должен перейти на фазу долечивания. Если его не лечить, процесс опять активизируется, этого допустить нельзя.

Также и врачи — дают деньги, спасают этих людей. Жалко. Это изгои, выброшенные из семей люди, которые не нужны никому — ни государству, ни родственникам. Есть случаи, когда матери отказываются от сыновей, потому что они так достали их дома. Особенно те, кто из мест лишения свободы. Пьют, отнимают пенсии, мамы эти приходят, просят: «Положите ради Бога!».

И вот результаты: заболеваемость удалось снизить, распространенность сейчас уже намного ниже, чем в среднем по Российской Федерации. Смертность практически на уровне с РФ.

Наука через практику

Отец его накопил тридцать девять лет подземного стажа в глубинных шахтах Караганды. Глубина достигала восьмисот метров, а в некоторых шахтах километра и более. Он не попал под завал, хотя такое случалось регулярно — гибли товарищи. Он особых наказов младшему сыну не давал, но всегда повторял: «Работай! Только работа сделает тебя человеком. Никогда просто так блага не падают. Надо приложить усилие». Он запомнил эти слова.

И отец, и мать, и старшие братья приветствовали его решение стать врачом. Но вот когда он придумал переквалифицироваться в военные врачи, вся семья встала на дыбы. Ни у кого в роду ведь не было военных. Да и зачем эти вечные переезды — что за романтика? Однако он чувствовал свое предназначение. Не было никого, кто бы тянул его за волосы по карьерной лестнице, но не было и того, кто бы подталкивал его. Просто он знает главное: если дело стоит делать, его стоит делать хорошо. Этот принцип оправдал себя.

— А ваша жена…

— Доктор.

— Где влюбились?

— Где-где…

— В Караганде?

— Конечно.

— А дети?

— Трое. Сын и две дочери. Все в медицине. Сын в Брянске, заведует рентген-отделением в тубдиспансере, дочери в Москве. Два замечательных внука.

Все к его ритму жизни привыкли и понимают все без комментариев. Привык и он сам. Когда-то, когда впервые стал начальником госпиталя, то обрадовал жену:

— Все, теперь я буду, наконец-то, приходить домой в пять часов вечера…

Но вышло так, что раньше двенадцати ночи никак не получалось. Подъем в шесть, в семь — уже на разводе.

Но выходные-то бывают? Оказывается, приближаясь к пожилому возрасту, еще три года назад, он решил поддержать организм. Каждую субботу и воскресение, просыпается в пять двадцать, чтобы ровно в шесть часов быть в бассейне. Проплывает каждый раз по два с половиной километра. Кролем. Отсюда и крепкое здоровье. Этому настоящему полковнику на фото уже шестьдесят! А выглядит он как спортсмен после тренировки — всегда готов к соревнованию.

Кроме плавания есть и еще один секрет долголетия — он вообще не умеет лежать на диване. Всегда чем-то занят. В этом году вплотную занялся на даче теплицей. Посадил там помидоры и огурцы. И каждому отдельно взятому помидору и огурцу поклонился персонально — хорошая зарядка. Благодаря этому ни одного огурца и ни одного помидора в этом сезоне не купили в магазине или на рынке.

— У отца была такая поговорка, — рассказывает Сергей Васильевич: «Кто не любит землю, тот лентяй». У него была дача в Караганде, и он всегда спорил с кем-нибудь: «Зайди на мою дачу, найди травинку, сорви, и я тебе дам сто рублей…» На сто процентов можно было быть уверенным, что травинку там никто не найдет.

Он тоже решил навести порядок на участке. Отец последние годы жил у него, бывал на даче и все рассказывал, как надо заниматься прививками яблонь и груш, как ухаживать за смородиной… Но все прошло мимо ушей. Теперь, когда отца уже нет, он бы и хотел посоветоваться, а поздно. Посадил вот помидоры, забил палочки полуметровые, а помидоры вымахали под два метра, пришлось все перевязывать и новые колья вбивать… Такая вот наука через практику.

Фокус

В этом году, в отпуске, он побывал в Киргизии, там, где раньше служил, в госпитале. Когда все стали разъезжаться, именно ему пришлось ставить в госпитале на освобождавшиеся должности местных врачей — киргизов. Один из них Асанов Болот очень хотел поступить в академию, он ему помог подготовиться. Сейчас он полковник, начмед госпиталя, кандидат наук. А сын его учится в нашей, российской, военно-медицинской академии.

Говорят, что нельзя возвращаться туда, где когда-то тебе было хорошо. Это правда. Он видел уровень жизни в Киргизской ССР, когда был жив Советский Союз, и увидел людей сегодня — несравнимые уровни жизни. Бюджет мизерный, народ живет очень бедно.

Подъехал к госпиталю и сразу увидел стелу с двумя стендами, которые сделал, когда служил здесь начальником. На одном стенде — схема госпиталя, на другом — все фамилии, имена и отчества, сроки службы начальников госпиталя, начиная с 1967 года — года его формирования, и до сих пор.

Навстречу выбежал солдат — киргиз.

— Вы кто?

— Да вот хотел посмотреть…

— Нелзя на территория госпиталь посторонним…

— Можно хоть к стеле подойти в твоем сопровождении?

— Мозна…

Стела рядом, подошли. Он достает паспорт и показывает солдатику:

— Какая тут фамилия?

— Гав-ри-люк…

— А тут? — показывает на стенд.

— Тута Гаврилюк тоза.

— Имя и отчество?

Солдатик-киргиз смотрит в паспорт и на него, потом на стенд:

— Товарищ полковника, это вы?!! Да вас тута вся помнить… Вся знать, как вы тута усех дэржали…

Заставить солдата-киргиза бежать бегом — все равно что черепаху сделать ковром-самолетом… Он пулей рванул к дежурному врачу, тот тоже бегом на КПП:

— Сергей Васильевич, пойдемте покажу, как мы сейчас…

И тут Гаврилюк показал фокус. Зашли в хирургию, коридор буквой «г».

— Сейчас за углом, в двух метрах, будет пятно из другого линолеума, — говорит он загадочно.

Дежурный врач улыбается, не верит. Поворачивают — точно, пятно.

— Как так можно все помнить через столько лет?!

— Так вот этими же руками все делалось…

Владимир Волков
Фото автора


Комментарии

---