«Расскажу так, как было…»

4 апреля 2015

Мария Михайловна Зуйкова на Брянщине человек известнейший. Особенно высок её авторитет у женской половины населения, потому что она более десяти лет была главным акушер-гинекологом области. Работала в гинекологическом отделении первой областной больницы, а завершила свой трудовой медицинский путь в областном кожно-венерологическом диспансере. 28 марта она отметила свой девяноста пятый юбилей! Мало кому, вообще, удаётся добраться до таких цифр, некоторые даже не мечтают. И как это прекрасно, что она сегодня, накануне 70-летия Великой Победы, может сама рассказать о том героическом времени.

Мария Михайловна во время операции — крайняя справа, а вторая слева — заслуженный врач РФ А. Б. ИгрицкаяУ неё и сейчас такой же прямой, открытый взгляд, как и на фото, сделанном в год Победы — в сорок пятом.

— Расскажу всё так, как было… — согласилась она.

Как начинаются войны

Родом она из Калужской области. Деревенская девчонка. В семье было девять детей, она — старшая. Понятно, что на её долю выпали и обязанности, и ответственность, но, может быть, именно эта закалка и позволила ей научиться никогда не расслабляться. Она одна получила высшее образование из всей семьи.

Как начинаются войны? У всех это было по-разному. Кто-то столкнулся с оккупантами через месяц, кто-то через полгода… Для неё всё началось сразу, с первых минут.

— Я была в Бресте, — рассказывает Мария Михайловна. — Лето. Среди ночи послышались вдруг выстрелы, мы думали, что гроза… А это началась война…

На рассвете 22 июня они с мужем уже спасались от бомбардировки. И в эти самые первые мгновения войны она получила осколочное ранение.

Муж у неё был военный, служил военврачом в части. Она сама уже закончила четыре курса Смоленского медицинского института и приехала к нему в Брест и заодно — на практику. А квартиру они снимали недалеко от Брестской крепости.

Бомба разорвалась совсем рядом, осколок попал ей в руку. Муж, как мог, пытался остановить кровотечение, потом отвёл Машу в безопасное место — в подвал под одним из домов, который и стал для всех, кто туда вместился, импровизированным бомбоубежищем, своей маленькой Брестской крепостью. Там были и старики, и дети, у всех испуганные глаза и ожидание помощи. Никто не предполагал, что война затянется на четыре года.

Её перевязали, оказали необходимую медицинскую помощь. Они крепко обнялись с мужем, и он успокоил:

— Не волнуйся, Маша, сейчас разобьем гадов, я сразу вернусь сюда за тобой…

Но как пошел, так и пошел…

Быстро разбить врага почему-то не получилось. Люди покидали город. В первый день она прошла вместе со всеми пешком семьдесят километров. Рана ныла, приходилось сжимать зубы и терпеть. Казалось, они спаслись и удалось незаметно скрыться. Но немцы беглецов догнали и слух резанули лающие слова:

— Хальт! Цурюк, цурюк…

Фашисты прикладами затолкали всех в грузовики и оправили обратно в Брест. А там обстановка изменилась. И изменились взаимоотношения людей. До войны была «дружба народов», а как пришли немцы, некоторые поляки, например, стали злее фашистов, и стреляли прямо из калиток, когда видели русских, кричали про смерть советам. Пришлось опять прятаться в подвале. Начался голод. Хлеб нюхали, чувствовали его запах, а в рот не попадало ни крошки. Что делать? Не умирать же в бездействии. Пошла она, улучив подходящий момент, на свою квартиру — на ту, в которой жили с мужем. Хотела забрать велосипед. Его можно было продать и получить какие-то средства на продукты. Но там ей сказали, что велосипед забрали поляки. Она набралась храбрости и отправилась по адресу. И как оказалось, поляки там были совсем другие. Её тепло встретили, накормили и предложили остаться у них жить. Выбора не было. Она согласилась.

Приходилось выполнять разные домашние обязанности, она была как бы на положении домработницы. Делала все, что приказывали, ходила на рынок за продуктами. Вот там, на рынке, к ней однажды подошел неприметный человек, завел разговор на разные темы, а потом вдруг совершенно неожиданно сказал, что ему и его товарищам нужно срочно спрятаться где-нибудь. Это были партизаны, они взорвали мост, немцы задерживали всех подозрительных. Почему они доверились ей? Потому что она была русской. Она уже хорошо знала местность и помогла им пересидеть облаву. Потом, уходя в лес, они пообещали забрать её в партизанский отряд. И уже через несколько дней за ней приехал на подводе человек в форме лесника, со свастикой на рукаве. Переодетый партизан. Он забрал её с собой, а поляки даже расплакались — говорили, что «теперь-то точно пропадёт девка». Догадались, что она уходит к партизанам.

Дорога пролегала через виадук, там было два поста: с одной стороны — немцы и с другой стороны — немцы. Объехать их никак нельзя. Ей стало страшно. На подводе были и другие женщины, она как бы затерялась среди них, собрала всю волю в кулак и попыталась расслабиться, чтобы выглядеть естественно. Немцы не обратили внимания на подводу с бабами, ехавшими, «как обычно, на работу». Проехали виадук, а дальше — лес. Там хозяйничали наши партизаны. Вот так она и попала в партизанский отряд имени Фрунзе, бригады имени Сталина, Брестского соединения, и пришлась там очень ко двору. Об этом её партизанском периоде жизни свидетельствует и удостоверение партизана, выданное уже в 1968 году.

Настоящая практика

Получилось, что практика, на которую она приехала в Брест после четырёх курсов медицинского института, стала для неё самой настоящей. В партизанском отряде она лечила и выхаживала раненых. Их было много. Раны, в основном, рваные, потому что партизаны постоянно ходили на задания, часто вступали в перестрелки — все были подрывниками, диверсии наносили немцам серьезный урон, но и сами они получали осколочные ранения.

Были разные случаи, она успешно справлялась со своими медицинскими обязанностями, несмотря на то, что опыта не было. Часто приходилось принимать нестандартные решения. Но она не зря училась отлично, полученные знания теперь очень пригодились.

Бывали и забавные эпизоды. Мария Михайловна вспоминает такой «клинический случай». Подрывники, когда взрывают заряд, специально открывают рот, чтобы не разорвало барабанные перепонки. Такая наука. И вот один боец в экстремальной обстановке открыл, как положено, рот, а закрыл его в падении крайне неудачно — так прикусил язык, что не мог не только разговаривать, но и принимать пищу. Чуть не откусил его совсем. Язык начал гноиться. Но операцию-то делать нечем — нет инструмента, нет наркоза. И молодой партизанский доктор каждый день, с утра до вечера, старательно протирала травмированное место солевым раствором. Описан ли такой метод где-либо, но такое лечение помогло, боец через несколько дней пошел на поправку. Язык хорошо снабжается кровью, поэтому, видимо, и удалось быстро восстановить все речевые функции. Одно из первых слов — «Спасибо!»

Были и совсем мирные болячки. У одного бойца вся рука по локоть в бородавках: как не пытался их вывести, они только увеличивались в размерах. Она не знала, чем помочь. Но тут попался на глаза раствор мышьяка и она сразу вспомнила, что институтский профессор давал студентам наставление: «…бородавки выводите мышьяком!» И она вывела. Так парень потом всем показывал чистые руки, которые раньше вынужден был прятать.

Была в отряде одна большая драгоценность: железная бочка. Её хранили бережно — для медицины, с точки зрения гигиены, она представляла стратегический интерес. В ней кипятили бельё. Приходили подрывники с задания и сразу бросали всю одежду в бочку с постоянно кипевшей водой. Такие неукоснительные правила дезинфекции действовали. Никто их нарушить не имел права — приказ командира. А дело в том, что кроме оккупантов, мешали людям жить и другие опасные враги — обыкновенные вши. Они свирепствовали хуже фашистов. Могли распространиться на весь отряд и вывести его из строя. И Мария Михайловна поставила гигиенический вопрос жестко. Какая бы дальняя передислокация не предстояла, бочку нежно тащили за собой.

Отряд действовал активно, поэтому всегда было много раненых, их нужно было регулярно отправлять на Большую землю. Кроме раненых были и просто тяжело больные, нуждавшиеся в серьёзном лечении. Жизнь в лесу — не сахар. Их тоже отправляли вместе с ранеными. Организация медицинской помощи в Советской Армии была на таком уровне, что часто удавалось спасать, казалось бы, даже безнадежных. Потому что такие бойцы сразу попадали к нужному специалисту в медсанбате или госпитале: больных и раненных не в один госпиталь свозили, а каждый попадал к своему доктору в зависимости от ранения или болезни. Такая «сортировка» приносила эффект.

За ранеными прилетал самолет. Ночью партизаны разжигали костры — обычно четыре костра по углам расчищенной посадочной площадки, а в это время все уже было готово к погрузке раненых. Самолет не глушил моторы, сразу же снова взлетал, чтобы немцы не успели его сбить, а партизаны скрывались в лесных дебрях.

Так было зимой, пока земля была замерзшей, а когда в марте сорок четвертого года наступила оттепель, самолет уже не мог приземляться на раскисшую почву. Что делать? Собрали всех раненых на повозки. Мария Михайловна точно помнит и сегодня в свои девяноста пять лет, что повозок было тогда сорок три, потому что её как врача назначили сопровождать колонну. Это была не простая прогулка по свежему лесному воздуху. Нужно было переходить линию фронта. В кино это интересное приключение — детектив. Но самом деле, признаётся Мария Михайловна, переходить линию фронта было очень страшно. И боялись больше даже не немцев, а власовцев, бесчинствовавших в тех краях. Шли скрытно, по самым, казалось, непроходимым местам. Лошади и телеги — на метр в холодной воде, постоянно помогали вытаскивать застрявших, но выбор простой: либо перейти линию фронта, либо погибнуть. Никаких лишних слов и уговоров не было, все понимали задачу. И выполнили её. Дошли до Нежина. А дальше — Гомель.

Другая жизнь

Портрет молодой красавицы сделан в победном 1945-мНаступила другая жизнь — ей дали нормальную одежду, пальто и даже платье. А для гигиены — настоящее полотенце. От этой цивилизации все отвыкли, радовались, как дети новогодним игрушкам. Особенно ей подошли заморские сапоги. Он служили еще долго, и в них она дошла до… Львовского медицинского института.

Она встретилась-таки со своим мужем, и оказалось, что он уже служил во Львове, туда и отправилась Мария получать полное медицинское образование.

Муж военный, назначения получал в разные города, жена, как положено, за мужем. На Львовщине она заведовала женско-детской консультацией, в Калужской области была заведующей женской консультацией и ещё врачом пионерлагеря, в Калаче-на-Дону заведовала поликлиникой и родильным отделением, а потом в Брянске в течение одиннадцати лет была главным акушером-гинекологом области. Завершила же она свою медицинскую карьеру в замечательном коллективе Брянского кожно-венерологического диспансера.

Она отличник здравоохранения, за партизанскую деятельность подполковник медицинской службы М. М. Зуйкова награждена медалью славного полководца Георгия Константиновича Жукова.

В 1953 году, когда умер Сталин, ей довелось присутствовать на похоронах. Её дядя был начальником кремлёвского гаража, он провёл её через правительственный коридор, поставил в первый ряд. Всего же вокруг гроба было выстроено шестнадцать рядов из важных персон.

— Мария Михайловна, что пожелаете новым поколениям? Какой у вас главный секрет?

— Никаких секретов, — скромно и уверенно говорит она. — Просто нужно не лениться. Никогда. Учиться — и не лениться! Работать — и не лениться! Тогда всё получится.

На фото из личного архива М. М. Зуйковой: Мария Михайловна во время операции — крайняя справа, а вторая слева — заслуженный врач РФ А. Б. Игрицкая; портрет молодой красавицы сделан в победном 1945-м.

Владимир Волков


Комментарии

---