Моему собеседнику — пациенту Брянского областного госпиталя для ветеранов войн Елисею Даниловичу Шипулину — первого января исполнилось уже девяносто четыре, но все события давно минувших лет у него так свежи в памяти и рассказывает он о них так четко, что преклонного возраста почти не заметно.
Прорыв блокады
Где так потренироваться, чтобы на девяноста пятом году жизни выглядеть бодро и на двадцать лет моложе возраста? Секрет прост…
В девятнадцать с половиной лет он ушел в партизаны, в Витебскую область, в Полоцко-Лепельский советский партизанский район. С собой забрал четырнадцатилетнего брата и десятилетнюю сестру, поскольку фашисты уже начали угонять в Германию молодежь. Так до мая сорок четвертого года они и были вместе в партизанах. Сестра работала на кухне, помогала чистить картофель, мыть посуду, а брат возил на лошади на передовую завтрак, обед и ужин.
Пришли они в штаб партизанской бригады имени Пономаренко, а там еще сто тридцать шесть таких добровольцев. Но и с ними еще было четверо комсомольцев. Елисей их сагитировал. Пришли, конечно, без оружия. Чем стрелять? И группу в сто сорок три человека сразу же, в этот же день, двадцать первого октября сорок второго года с проводником отправили в советский тыл — вооружаться.
Проводник хорошо знал дорогу, это у него была уже шестая группа, линию фронта перешли партизанскими тропами без единого выстрела. На тридцать километров углубились в тыл. Добрались до места, им дали одни сутки отдыха, а на следующий день рано утром отвели на склад боевого оружия. Винтовки, автоматы и патроны к ним, минометы и мины к ним, ротные минометы и батальонные минометы, противотанковые ружья, медикаменты для партизанского госпиталя — каждый из ста сорока трех человек нес на плечах по тридцать два килограмма груза.
Линию фронта прошли также без единого выстрела — переходили большое озеро. Фашистские гарнизоны и справа, и слева — освещали территорию по своим берегам красными ракетами, но их не заметили, потому что партизаны шли по самой середине озера, там, где никого не ждали. Прошли спокойно и вышли на берег. А дальше — бой. Напали прямо на железнодорожную станцию Городок, которая была захвачена немцами. Разгромили там все до последнего фашиста, забрали обоз, немецких и австрийских лошадей, свой груз и большие немецкие трофеи — продовольствие, снаряжение, вооружение — уложили на сани и через Западную Двину вернулись в свою партизанскую зону без потерь.
Оружие разрешили оставить себе — кто какое хотел. Елисей себе оставил автомат ППД. Приноровился к нему. Остальное оружие сдали на склад, но оно там пролежало недолго, потому что на следующий день его получили новые члены партизанского отряда. В этой зоне было шестнадцать партизанских бригад. Их отряд занимал оборону по окружности — на южной стороне Ушачского района. В одной из крупных деревень стояла их рота. Перед ними большое озеро, а за ним немецкий гарнизон. Партизаны обстреливали фашистский гарнизон, фашисты обстреливали наугад их расположение, у партизан жертв не было.
Елисею Шипулину довелось участвовать в разгроме большого немецкого гарнизона в Лепеле. Операция была назначена на седьмое января 1943 года. Население немцами было угнано. Партизаны вражеский гарнизон окружили, разведка винтовками с глушителями — они уже были на вооружении — сняла часовых, и в два часа ночи по сигналу зеленой ракеты партизаны осторожно пошли в атаку, спокойно окружили каждый дом, битком набитый немцами, спавшими на нарах, и открыли ураганный огонь — начался бой. Всех фашистов уничтожили. Пятеро фрицев, правда, пытались убежать, но в засаде их ждали наши автоматчики. На станции выпустили из двух эшелонов на волю около тысячи голов крупного рогатого скота — коров, которых немцы приготовились отправлять в Германию. Местному населению сообщили, чтобы своих коров разобрали по домам.
Фашисты три раза пытались блокировать партизанскую зону, но все атаки были отбиты. Их зона находилась в тылу у немцев, за их спиной, в восьмидесяти километрах от линии фронта. И когда готовилась операция «Багратион» по освобождению Белоруссии, фашисты каким-то образом узнали о ней, и в середине апреля 1944 года предприняли блокаду Полоцко-Лепельского советского партизанского района.
Партизан было около шестнадцати тысяч, на вооружении — тридцать две пушки, сто сорок одно противотанковое ружье, триста семьдесят пять ручных станковых пулеметов, автоматы и винтовки. В лесу работал партизанский госпиталь. Два полевых аэродрома — на ровных полянах, окруженных лесом. Летом каждую ночь прилетали самолеты из советского тыла, доставляли новейшие образцы вооружения, мины, взрывчатку и медикаменты для госпиталя. На обратном пути увозили тяжелораненых партизан, которых не могли вылечить в своем госпитале.
Против шестнадцати тысяч партизан были брошены шестьдесят тысяч эсэсовцев и власовцев. Им дали на уничтожение партизанской группировки пять дней. Не пять суток, а пять дней — ночью воевать с партизанами боялись.
И вот четырнадцатого апреля начался бой по всей линии круговой обороны. Немцы хотели прижать партизан, загнать их в подготовленную западню, где были вкопаны в землю танки, орудия и где замаскировались отборные войска, и там уничтожить их. Двадцать пять суток шло это сражение, днем шли бои, а ночью партизаны нападали на врага внезапно.
В ночь с четвертого на пятое мая пришел приказ прорвать кольцо блокады и выйти из окружения в Беловежскую Пущу. Но с партизанами в этом кольце диаметром восемь километров было еще пятнадцать тысяч человек мирного населения. Как быть? Решили ошеломить противника. По сигналу ракеты все шестнадцать партизанских бригад одновременно поднялись в психическую атаку. Врага застигли врасплох. Первую линию окружения прорвали без сильных боев. Через полтора километра — еще одна линия окружения. Здесь уже пришлось сложнее, вели бой четыре часа, но прорвали кольцо блокады. И мирное население вывели без единой потери в Беловежскую Пущу.
Спасительная могила
Среди партизан потери были большие. Командиру партизанского отряда доложили, что «политрук второй роты Шипулин Елисей Данилович погиб от прямого попадания снаряда, который разорвался у самых его ног, и его разорвало на кусочки». Елисей оказался в списках погибших.
…После того как партизаны прорвались, фашисты, чтобы закопать трупы партизан, пригнали местных женщин. Елисей, уже имевший три ранения, в этом бою чудом остался жив — получил большую контузию. Одна из женщин, тащившая его за руку в братскую могилу, вдруг почувствовала пульс. Посмотрела внимательно, похлопала по лицу — боец не приходит в сознание. Что делать? Женщины решили живого партизана похоронить, потому что фашисты ходили по полю боя и добивали раненых из автоматов, но ему дали шанс — закопали в могилу, положив спиной на другие трупы, а голову оставили почти над землей, прикрыли лицо дерном таким образом, чтобы можно было дышать. Замаскировали свежую травку песком. Это было утром пятого мая…
Шестого мая в два часа ночи эта женщина пришла на опушку леса к братской могиле, нашла примету — свежий дерн, сняла его, приложила свою щеку к щеке похороненного партизана и убедилась, что он, действительно, еще жив — дышит.
Она вытащила его из могилы, все разровняла, взвалила бойца на себя — благо, Елисей роста невысокого — и дотащила его до своего дома. Спрятала в хлеву с коровой, под кормушкой, в сухом навозе. Только через несколько дней он пришел в сознание. Женщина приходила доить корову, наливала в кружку молока и пять суток отпаивала его. Вот так он в этом теплом тайнике и пролежал полтора месяца, пока немцы не ушли из деревни — до освобождения нашими войсками.
Она вышла навстречу, рассказала офицеру о спасенном партизане. Его из хлева забрали, допросили, убедились, что все правда. У него сохранился жетон с фамилией, именем, отчеством, званием. Пришла машина, его отвезли в госпиталь и там лечили шесть с половиной месяцев. Выписали с заключением: годен к несению службы в тыловых частях и дали сразу направление в 205-й запасной стрелковый полк.
Три дня пробыл в запасе, каждый день приезжали офицеры с фронта получать пополнение. Так он попал в 17-й отдельный инженерно-аэродромный батальон. Строил потом аэродромы на территории Польши и в самой Германии. Его батальон оставался в Германии до мая 1947 года.
Тайник в подошве
Елисей окончил девять классов. В школе был отличником, получил даже похвальную грамоту, потому что тогда золотых и серебряных медалей не было. Хорошо изучил немецкий язык, что очень помогло, когда был в партизанах. Был переводчиком на допросах. Иногда с подрывниками его посылали минировать железную дорогу.
Однажды заминировали путь, по которому должны были пройти два немецких эшелона с боевой техникой на Москву. Выбрали очень высокий откос и залегли в ста метрах от полотна. Немцы на пятьдесят метров в каждую сторону от дороги вырубали лес и кустарник и протягивали между дежурными постами, расположенными в двух километрах друг от друга, проволоку с колокольчиками. Партизан ли, зверь ли лесной или птица зацепит проволоку — сразу раздается сигнал: звенят колокольчики, немцы идут проверять, кто нарушил покой. И вот вдруг, когда уже все заминировали, они увидели, что справа, вдоль полотна, идет фашист. Его берут на мушку и вежливо говорят: «Хальт!» Немец понимает, что момент истины не на его стороне, его отправят на тот свет быстрее, чем он нажмет на курок автомата, и он по-немецки же просит не стрелять. Шипулин немецкий понимает. Поднимает руку, предупреждая товарищей. «Я хочу жить, — говорит немец, — иду в плен. Гитлер капут!» Тогда Елисей, оценив ситуацию, предлагает врагу бросить автомат под откос. Тот бросает. Берут гада в плен, а он сразу же начинает «сотрудничать»: говорит, что сейчас пройдет большой эшелон с техникой на Москву. Ну, партизаны делают удивленные лица, сами-то уже заминировали путь. Отошли в лес, минут через двадцать услышали стук колес, а потом и взрыв. Паровоз пошел под откос, а вслед за ним — под горку — полетел и весь состав. Скрежет металла — на километры вокруг.
В штабе отряда командир допросил пленного и приказал срочно доставить его в штаб бригады: там выяснилось, что он немецкий коммунист и Гитлеру желает капута. Но Елисей Шипулин сомневается: «А чем докажешь, что ты коммунист?» Немец тогда интересуется: «Сапожник есть?» Комбриг отвечает: «Найдется…»
И вот когда сапожник вскрыл подошву сапога — а сделать это мог только специалист, потому что без профессиональной сноровки ее оторвать было почти невозможно — там, между стелькой и подошвой — и обнаружился немецкий партийный коммунистический билет. Получилось, что как бы силой отправили человека на фронт, а сам, он как бы и не хотел никого убивать и воевать и предусмотрительно замуровал в подошву тайный документ. Ну, как бы там ни было, а через месяц комбриг получил сведения, что этот немец поехал в Германию уже в качестве нашего агента. Не на пустом же месте возникла потом ГДР.
Ангел по имени Нина
В мае 1946 года ему пришел вызов в Германию, где он тогда служил, из центрального штаба партизанского движения. Приглашали в Минск для вручения партизанских документов и правительственных наград. Дали недельный служебный и двухнедельный домашний отпуск.
Вручили ему орден Красной Звезды, ордена Отечественной войны первой и второй степени, медаль «Партизана Отечественной войны первой степени», медаль «За победу над Германией!», партизанские документы и выплатили денежное содержание за два с половиной года войны в тылу врага.
После этого он сразу поехал в партизанскую зону, где воевал и где был похоронен. Очень хотел встретиться с этой женщиной, но не знал, жива ли? Приехал в городской поселок Ушачи, зашел к первому секретарю райкома партии и сразу узнал его: это был комиссар партизанского отряда имени Доватора Николай Васильевич Драгун.
— Николай Васильевич, вы должны помнить меня…
Он минутку посидел, потом поднялся и бросился ему на шею. Оба заплакали. Потом успокоились, сели, побеседовали.
— Никаких гостиниц, будешь жить у меня…
А уже вечером, когда они в теплой дружеской обстановке отмечали встречу, первый секретарь сказал:
— Елисей Данилович, поедешь на встречу к женщине, которая тебе жизнь спасла?
— Она жива?
— Жива. Якушенко Нина Антоновна.
— Если бы у меня были крылья, я бы улетел к ней прямо сейчас. Она мой ангел-спаситель.
Драгун расхохотался:
— Ну, сегодня отдохнем как следует, а утром на моей служебке поедешь к ней.
Оказывается, она была как-то у него на приеме по личным делам.
Утром заехали в магазин, он купил отрез на платье из лучшего материала — четыре метра. Продавщица сказала по секрету, что только получили ткань, но усомнилась: не многовато ли?
Нашли дом в деревне, зашли — она его не узнает. Он стал говорить, несколько раз по имени ее назвал — она в слезы. Узнала. Пошла к соседям, пригласила их на встречу. Сжарили яичницу, сальца нарезали…
Уже сорок три года Елисей Данилович Шипулин живет в Клинцах. Духом не падает, занимается патриотическим воспитанием молодежи: двадцать девять раз побывал в школах Клинцов, четыре раза в школах Клинцовского района. В госпитале для ветеранов войн он в седьмой раз. Что лечат? Когда был ранен в бедро, пулей порвало артерию, годы берут свое — плохо поступает кровь в ногу.
Недавно ездил по приглашению в те боевые края отмечать семьдесят первую годовщину освобождения Белоруссии. «Мы гордимся и радуемся одновременно, что Вы и сегодня в строю, вносите неоценимый вклад в патриотическое воспитание подрастающего поколения, занимая активную жизненную позицию, показываете достойный пример для молодежи…» Это слова из благодарности, подписанной председателем Ушачского районного совета депутатов Е. В. Пашковичем.
Его фамилия так и осталась на мемориальной плите, а он, как написано в одном из его стихотворений: «стоит с плитою рядом, живой, на праздничном параде».
