Всемирный день психического здоровья отмечается в мире с 1992 года, в России — с 2002 года. Цель — привлечь внимание общественности к проблемам психиатрии, акцентировать внимание на главных задачах, которые решает эта служба. Какие это задачи, насколько успешно они решаются в нашей области? На этот и другие вопросы отвечает заместитель главного врача Брянской областной психиатрической больницы №1 Юрий СТАРЧЕНКОВ.
— Юрий Павлович, для вашего коллектива День психического здоровья — праздничный?
— Обычный. У нас дни психического здоровья проходят практически ежедневно, и с нашими пациентами мы работаем в повседневном будничном режиме, в плановом порядке решаем те задачи, которые стоят перед нашей службой, но в этот день и накануне есть повод акцентировать внимание не только на проблемах, но и на достижениях современной психиатрии, рассказать в средствах массовой информации о профилактике психических расстройств, попытаться помочь населению избавиться от предубеждений, связанных с психиатрией.
В развитых зарубежных странах люди по любому поводу обращаются за помощью к психиатру, психотерапевту или психоаналитику, наш же менталитет работает по-другому: люди пытаются решить свои проблемы самостоятельно, откладывают поход к врачу-психиатру, как говорится, до последнего: когда ситуация доходит до того момента, когда уже «хоть в петлю лезь…» Конечно, работать с такими пациентами сложно, но мы это делаем, применяя передовые методы лечения.
— Ваша больница — ведущее медицинское учреждение…
— Да, наша психиатрическая больница — головное учреждение, есть ещё одна психиатрическая больница в Карачеве — для лечения и содержания хронических больных, есть психиатрическое отделение при Мглинской центральной районной больнице — там и мужское и женское отделения. В нашей больнице действуют стационар, два диспансера для амбулаторного приёма — взрослый и детский, стационарное детское отделение и специализированное отделение принудительного типа для лечения больных по решению суда.
— От чего лечите?
— Занимаемся лечением психических расстройств, которые включают в себя шизофрению, органические психические расстройства, психические последствия эпилепсии, в отделении пограничных расстройств лечим расстройства невротического характера — оно, если можно так сказать, наиболее популярно у жителей области: депрессии, неврозы, навязчивые состояния — те расстройства, которые не достигают психотического уровня. В этом отделении более мягкий режим и более комфортные условия: пациентам разрешено пользоваться телефонами, они свободно могут выходить на улицу, там применяются современные методики, включая, например, цветотерапию.
— А из этого пограничного отделения «за границу» многие переходят?
— Мы ведём отбор пациентов. Если есть психотическая симптоматика — например, бред, галлюцинации, — то в это отделение пациент не попадёт. Одна из главных задач, которая стоит перед персоналом: вырвать человека из той травмирующей среды, в которой он находился и в которой у него развились невротические состояния. Если же пациенты из этой комфортной среды попадут в отделение, где лежат больные с острыми состояниями, вряд ли это скажется положительным образом на их здоровье. Эффект будет отрицательный. Но переходы возможны, если, например, человек запускает своё заболевание, у него начинают проявляться личностные расстройства. Если коротко, то можно сказать так: чем дольше человек не обращает внимания на свои расстройства, не обращается за помощью к врачу, тем сложнее потом его вывести из этого состояния: расстройства будут обрастать новыми симптомами, что повлияет и на качество жизни.
— На какие моменты нужно обращать внимание, если человек сам следит за своим здоровьем или если родственники стали у него «что-то замечать»? В онкологии сейчас самое пристальное внимание обращают на раннюю диагностику, а в психиатрии она есть?
— Люди неохотно раскрывают свои переживания, особенно какие-то необычные или компрометирующие, как они считают, сведения, но по поведению ведь все равно можно всё заметить. Это изменение образа жизни: например, человек замыкается в себе, перестаёт общаться, становится подозрительным, у него проявляются вспышки немотивированной агрессии по отношению к родственникам и окружающим, он перестаёт интересоваться теми делами, которыми интересовался до сих пор, переходит на ночной образ жизни…
— Молодёжь практически процентов на девяносто сегодня сидит по ночам в гаджетах… — это тоже симптом, на который нужно реагировать?
— Нет. Скорее, это можно отнести к поведенческим нарушениям, если, конечно, они не достигли уровня патологии. Симптомы это когда человек ночью привыкает заниматься какими-то своими делами: не обязательно сидит сутками в компьютере или смартфоне, он может что-то рисовать, что-то писать… просто лежать на диване, а потом спать целый день. Невротические расстройства тоже заметить несложно: апатия, снижение настроения, отсутствие интереса к жизни, депрессия, тревожные состояния — человек беспокоится, мечется.
— Шизофрения от чего — или от кого — стартует: от папы с мамой?
— Наследственность играет значительную роль. Если мать или отец больны, то вероятность развития заболевания повышается: если болен один из родителей, то процентов на тридцать – сорок, а если оба родителя страдали шизофренией, то процентов на семьдесят – восемьдесят. Но, с другой стороны, и у практически здоровых родителей бывают в семьях дети, страдающие шизофренией. Однако это не значит, что ребенок обязательно заболеет, есть шанс сохранить здоровье.
— Шизофрения лечится? Разные точки зрения на этот счёт.
— Мы еще не достигли таких высот, чтобы полностью излечить человека от этого заболевания, но можем, применяя современные методики лечения, изменить качество жизни, социализировать человека, он может, пролечившись, плодотворно трудиться и жить нормально. Если же не лечить это заболевание, всё придёт к последней стадии шизофрении — дефектному состоянию, когда человек утрачивает связь с реальностью.
— Почти как сахарный диабет… Не соблюдаешь диету и не слушаешься доктора, получишь осложнения.
— Да, если человек принимает лекарства, он живёт нормальной жизнью долгие годы, но с некоторыми ограничениями в питании и образе жизни.
— Мы не достигли, а как в продвинутых странах? Там другие таблетки?
— В плане лекарственного обеспечения у нас сейчас период нормальный. Он длится уже несколько лет. Снабжение хорошее, в том числе и новыми препаратами. Если же говорить о методах, то раньше применяли, например, и электросудорожную терапию — в нашей больнице этот метод в некоторых случаях применялся с определенным успехом. В Европе эти методы сейчас получили даже некоторое развитие, потому что стали менее травматичными и более эффективными.
— Это не как в кино? Прыгающий от судорог человек…
— Такого сейчас нет. В нашей больнице этот метод сейчас совсем не применяется. Мы применяем лекарственную терапию, психотерапию — классические методы воздействия.
— А лоботомия? Она ушла в прошлое или используется в лечении?
— У нас — нет. В нашей больнице точно никогда не применялась. А вот в США её раньше массово применяли: в глазнице делали прокол и разрушали определенную часть мозга, участки, ответственные за возбуждение, после чего человек становился, скажем так, «малоэмоциональным».
— Как пел Высоцкий: «Тех, кто был особо боек, прикрутили к спинкам коек…»
— Долго буянить никому не удаётся, но привязывать никого не требуется, потому что у нас в арсенале лекарственных средств много прекрасных терапевтических препаратов самого разнообразного действия. Работают они достаточно быстро, и человек через некоторое время успокаивается.
— Подлечили, выписали, пациент пошёл домой…
— Вот это очень важный момент: дома ведь нужно продолжать лечение, чтобы поддерживать нормальное состояние. Нужно обязательно контактировать с врачом-психиатром в амбулаторном звене. Это позволяет профилактировать приступы заболевания.
— Кадров хватает на разбросанную по городу и области психиатрическую сеть?
— Не могу сказать, что мы полностью решили кадровую проблему, но заметные подвижки в этом направлении есть. К нам сегодня после ординатуры уже приходят молодые врачи. Сказывается то, что отменили интернатуру и ввели ординатуру. Специалист оканчивает институт, поступает в ординатуру, учится два года и потом приходит в медицинское учреждение с определенным уровнем подготовки. К нам в этом году после ординатуры пришли три молодых специалиста. На будущее тоже есть план: рассчитываем, что два – три врача в год будут пополнять наш кадровый состав.
— Идут охотно в психиатрию? Это же очень увлекательная область медицины.
— Да, работа у нас интересная, но эту специальность выбирают по призванию. Есть у нас такая популярная шутка: в психиатрии случайных людей не бывает. Раньше как-то принято было ругать молодёжь, но сейчас я вижу, что уровень подготовки значительно подрос, приходят молодые врачи, которые во многих вопросах разбираются не хуже опытных специалистов. Это радует.
— Ординатура же даёт практические навыки…
— Два года человек работает в коллективе, перенимает опыт, учится чувствовать ответственность.
— Сейчас антидепрессанты не назначает только ленивый доктор. Чем это чревато?
— Врачи общей практики иногда применяют антидепрессанты, но в неправильных дозировках. Иногда, например, назначают их своему пациенту для того, чтобы он мог поспать. Но это ведь не снотворное. Нужно применять адекватные препараты в адекватной дозировке. Человек не получает полноценной помощи, если ему лекарственное средство назначает не специалист. Состояние не меняется и болезнь хронизируется. Нужно учитывать и ещё один очень важный момент: при депрессиях существует риск суицида. Назначением некоторых препаратов можно активизировать пациента, и если раньше у него, находившегося в депрессии, не было сил, чтобы сделать это, то после приёма стимулирующего препарата силы появляются, и в этом есть определенная опасность. Поэтому шутить с антидепрессантами никому не рекомендуется. Назначать их должен человек, который специализируется на этом.
— Психиатр, психотерапевт, психолог… Чем они отличаются друг от друга?
— Психиатр занимается клиническими случаями, описанными в международной классификации болезней: острыми психическими расстройствами, тяжелыми случаями. Психотерапевт работает с пациентами с пограничными состояниями и лекарственную терапию использует как вспомогательные методы для снятия напряженности, раздражения, тревоги. Психолог тоже корректирует состояние пациента, но имеет дело с характерологическими особенностями, занимается консультированием. У нас есть медицинские психологи, которые оказывают весомую помощь в установлении диагноза и решении экспертных вопросов. Они как бы рисуют психологический портрет человека, на основании которого проще потом установить точный диагноз. Психолог может и не иметь медицинского образования. Достаточно психологического факультета, чтобы работать в детских садах, в трудовых коллективах, заниматься подбором кадров, психологической поддержкой. Они, в отличие от медицинских психологов, не имеют отношения к клинике, не занимаются лечением.
— Юрий Павлович, не могу не поинтересоваться из чистого любопытства: шёл к вам и заметил, что у вас на территории есть настоящее историческое здание из красного кирпича — оно, по-моему, прекрасно подошло бы для съёмок фильмов про войну, а то и про революцию… Нет желания позвонить Карену Шахназарову на «Мосфильм» и предложить взять это сооружение в аренду? Дополнительная копейка, однако…
— Есть желание привести это здание в порядок. Нам нужны дополнительные площади. В стратегических планах его обустройство есть, но всё, как всегда, зависит от финансирования.
— Когда-то давно смотрел, кажется по НТВ, интервью с врачом-психиатром, а на другом экране, который оказался там в кадре, пел про стюардессу по имени Жанна Владимир Пресняков. Доктор мягко улыбнулся и сказал: «Наш человек». Уже ладно Пресняков, умеренно выдающийся по внешнему виду товарищ, но вот, на ваш профессиональный взгляд, звезде по имени Джигурда, не требуется лечение?
— Артисты сами по себе лабильные личности, постоянные перевоплощения, нагрузки на психику, конечно, сказываются на поведении, но лечить их не надо, пока они не создают для окружающих дискомфорт. Принудительно лечить мы можем только по решению суда, человек сам должен решить, нуждается он в лечении или нет — как, собственно, и алкоголик, и наркоман. Пока он твёрдо не решит бросить, медицинские усилия могут оказаться бесполезными. Если он в рамках социальных норм, трогать его никто не будет.
Принудительное помещение в психиатрическую больницу возможно только в четко обозначенных законом случаях: когда человек представляет опасность для себя — может покончить жизнь самоубийством; для окружающих — будет, например, бегать с топором по улице или по детской площадке; и когда оставление человека, страдающего психическим расстройством, без помощи может привести к трагическим последствиям — проживает, например, зимой в холодной землянке. Мы помещаем таких людей в свою больницу, но решение в каждом конкретном случае принимает суд. Непосредственно врач-психиатр и даже комиссия врачей-психиатров не могут решить вопрос о недобровольном лечении.
— Что такое профилактика — это понятно, а вот что такое психогигиена? Это же не только обязательная ежедневная чистка зубов по утрам и вечерам?
— Режим сна и отдыха, здоровое питание, оптимистичное отношение к жизни, не надо искусственно создавать себе проблемы, постоянно искать негатив, там, где его нет, лучше акцентировать внимание на чём-то хорошем, делать полезное дело, воспитывать детей, внуков — тогда не будет почвы для психических расстройств, нужно жить в согласии с собой, тогда будет и согласие с социумом.
