Владимир Маневич: «Нет ничего сильнее времени…»

19 ноября 2011

Штрихи к портрету

Владимир Маневич сейчас заместитель директора государственного автономного учреждения здравоохранения «Брянский центр контроля качества и сертификации лекарственных средств», долгое время руководил этим центром, но можно сказать больше: здесь прошла вся его жизнь — как пришел сюда в самом начале своей карьеры после института, так и прошагал сорок шесть лет от дома до работы по одной и той же тропинке, где каждый камушек знаком.

Владимир МаневичУскоренное движение по жизни у него началось с первых секунд появления на свет… Мама родила его в поезде. Это уже само по себе предрекало интересную судьбу. Шел 1941 год, ноябрь — разгар войны… Немец наступает. Поезд идёт на Восток. Мама с тремя детьми едет в эвакуацию — в Магнитогорск, и вот по пути следования очередное счастье — родился четвертый ребенок. Их эшелон еле прорвался сквозь постоянные бомбежки. А отец в это время воевал под Москвой. До него радостная весть дошла уже позже.

Кроме него на руках у матери сестра девяти лет и двое близнецов-братьев 1936 года рождения. Чтобы добыть хлеб, она уходила работать в поле, его оставляла дома в самом теплом месте — на печке, а сестра Вера получала строгий наказ следить за тем, чтобы случайно не упал. Конечно, ему было не весело в ограниченном пространстве, орал, как рассказывали, постоянно — добивался свободы, но получал свой воспитательный шлепок по мягкому месту и успокаивался. Больше всех его любила бабушка по линии отца, он всегда засыпал рядом с ней, и умерла она рядом со своим любимым внуком — во сне…

Война близилась к завершению, отец приехал к ним в 1944 году раненым. Какое-то время еще жили в Магнитогорске, но тянуло в свою Дубровку, уезжали отсюда, сюда же и вернулись. Повезло — дом оказался не разрушенным. Началась мирная жизнь. В 1949 году поступил в Дубровскую среднюю школу, через десять лет успешно ее закончил и поехал поступать в МГУ, на химфак, но не прошел по конкурсу. Забрезжила реальная перспектива послужить в армии — призывной возраст. Он уже приготовился постигать военную науку, но приехал к двоюродной сестре в гости — она работала химиком-технологом на секретной фабрике, выпускавшей фотопластинки, — и она сразу посоветовала «не валять дурака», а поступать на фармфакультет в Московский медицинский институт имени Сеченова.

— Ты же химик по призванию, Володька, — сказала она ему сразу. — Какая армия? Учиться надо!

Ему очень нравилась ее работа, они могли часами говорить на любимую тему, в школе у него химия, действительно, была любимым предметом, учительница такая строгая, что не выучить урок не появлялось даже мысли. Все знали всё. А потом, как говорится, втянулся и прикипел к предмету так, что от колб с растворами его уже оторвать было невозможно.

Послушался сестру и не пожалел. Семь человек на место, но он прошел экзаменационное испытание безболезненно. Поступил легко. Поехал домой с радостным известием, а его там с порога тоже обрадовали:

— Вот, Володя, тебе тут принесли целых три повестки из военкомата…

Он, как фокусник, достал из кармана справку о поступлении в институт:

— Вот — я теперь студент… Служить буду в институте.

В те времена слово «студент» звучало гордо, будущие специалисты были в цене, их выращивали для народного хозяйства, заботились о трудоустройстве. В армию не брали. Но своя военная кафедра была, и офицерские погоны он тем не менее получил.

В 1965 году окончил вуз и получил направление в Брянское областное аптечное управление. Интересный нюанс: всегда выдавали дипломы сразу, а в этот год выпускникам сказали, что выдадут их только через год, после того, как убедятся, что они работают на том месте, куда их направили, что они не улизнули из захолустья. Это начала работать новая кадровая политика, которой, по мнению многих руководителей медицинских учреждений, сегодня нам как раз не хватает, чтобы хотя бы на пару — тройку лет молодые специалисты задерживались в районом звене.

Памятных моментов было множество, жизнь студенческая — особая песня, а тут Москва — столица. В апреле 1961-го прямо на занятиях раздался чей-то крик: «Человек в космосе!!!» И вся аудитория запрыгала от восторга, и студенты, и преподаватели бегали и поздравляли друг друга с этим событием. Все тогда были патриотами. Не записными — искренне любили Родину. «Наш человек — первопроходец!» Этим гордились. Встречал он Гагарина на Красной площади.

Окончил вуз, прибыл на работу. Зашел в кабинет к начальнику аптекоуправления. Прошедший войну Яков Ефимович Белиловский сказал без лишних эмоций, по-военному, строго и четко:

— В лабораторию пойдешь работать. Вот твое рабочее место. Забудь теорию на полгода. Научись работать с приборами. Там коллектив хороший…

С этим хорошим коллективом он и проработал почти полвека. С 1965 по 1973 был провизором-аналитиком. В каждом районе по четыре — пять аптек, которые занимались изготовлением лекарств. Сейчас все забыли уже, что такое прописи, а тогда фармацевты сами изготавливали прекрасные лекарства, качество гарантированное — врачи это знали. А сколько трав заготавливалось! Четыре тонны сухого сырья по области. Каждой аптеке давалось задание, никому не разрешалось уйти в отпуск, пока аптека не заготовит весь плановый объем. Везде висели объявления и, как сегодня говорят, прайс-листы с закупочными ценами, население активно участвовало в этом процессе. Трава пустырника, трава чистотела, почки березы, почки сосны… Кстати, в переводе с латинского «провизор» и есть — «заготавливающий». Сейчас почему-то считают, что провизор — это просто фармацевт с высшим образованием. И всё. А основная функция утрачена. Затоптали полезные травы…

— Поражаюсь, — сетует Маневич, — что в нашей области, с такими лесами и лугами, никто этим не занимается… Покупаем очень дорогие коробочки производства подмосковного завода и не знаем даже, что там расфасовано… Раньше я лично проверял качество сырья, следил, чтобы все требования соблюдались, строго за это спрашивал. К каждой траве были свои требования: чтобы высушили, чтобы была равномерного цвета, размера… Восемьдесят процентов лекарственных средств тогда готовилось в условиях аптек…

С 1973 года он уже заместитель заведующего лабораторией. Активно участвует в работе научного общества фармацевтов. Яков Белиловский руководил этой работой. Они выпустили очень полезные книги: например, «Руководство по контролю качества лекарств в условиях аптек» было единственным таким изданием в России.

В 1967 году, как и положено в молодом возрасте, он влюбился и женился. Зашел к знакомым девчатам из Дубровки — на огонек, там и нашел свою суженую. Сорок четыре года в браке. Две дочери. И обе — медсестры. Одна работает в первой областной больнице, другая — в детской областной. Сына хотел, конечно. Вторая дочка родилась первого апреля, и когда ему позвонили и сказали, что родилась девочка, сначала подумал, что это первоапрельский розыгрыш. Перезванивал три раза, уточнял. Его только поздравляли: «У вас родилась отличная дочь!» Он, конечно, любит своих дочек, но еще больше — внуков. Внучке восемнадцать лет, учится на первом курсе педуниверситета. А когда родился внук, он все шутил: наконец-то женское засилье окончилось… Сейчас ему пятнадцать лет. Живут все по соседству. В Фокинском районе. В пяти минутах ходьбы друг от друга.

Но на два года его все-таки его отлучили от родного коллектива. В 1970 году срочно вызвали в военкомат… И забрали-таки в армию. Да не куда-нибудь, а на край света — в Уссурийск. Семь суток на поезде номер один «Москва — Владивосток». Два года служил в окружном госпитале лейтенантом. Их тогда называли «двухгодючниками». Хрущев как раз разогнал армию, или, мягче выражаясь, сократил. Как это у нас бывает: сначала делаем — потом думаем. Когда подумали, выяснилось, что военных не хватает. Отслужил, как положено, и опять в Брянск, на свое место.

Однажды шеф его, Белиловский, подготовил выступление и собирался ехать на международный симпозиум, но вдруг заболел. Пришлось ехать ему. А там иностранцев — тьма, в те годы для нашего среднего россиянина картина нереальная. Он не растерялся, «дул по бумаге и без запинки… и даже сорвал аплодисменты…» Потом пришлось еще выступать на большом всероссийском совещании аптечных работников в Новокузнецке, там уже чувствовал себя совершенно спокойно. Почему в Новокузнецке? Потому что там научно-исследовательский институт химико-фармацевтический, там было налажено производство всем известного новокаина… Но больше ему почему-то запомнился горно-металлургический комбинат. Прокатный стан длиной в километр! Крупнейший в Европе.

Не мог не спросить у опытнейшего человек, почему импортные лекарства лучше наших?

— Они не лучше, — говорит он, — они безопаснее. Мы в этом плане отстаем. Раньше была одна фармакопейная статья на новокаин. Сейчас в России новокаин выпускают десять предприятий, и каждое разрабатывает под себя фармакопейную статью. Если они видят в своей технологии какие-то огрехи, они их просто не закладывают — пропускают. Делают эту статью так, как им удобнее. Поэтому мне часто звонят: «Я купил парацетамол, а он мне не помогает… А прошлый раз покупал — помогал». Это не выдумки капризных пациентов. Просто заводы разные.

Как же нам не заблудиться в море «изобилия»? Положиться на совет врача? Он ведь разбирается…

— Врачи врут, — говорит Маневич. — Они не умеют работать с больными.

— Не умеют или не хотят?

— Не хотят и не умеют. Могу за них заступиться только в том плане, что нагрузка у них выше крыши, но это же не оправдание некомпетентности. К каждому больному нужно подходить индивидуально. Особенно к тем хроническим больным, которые лечатся в стационарах. У нас полстраны хроников и им «ничего не помогает». Не умеют врачи назначать лекарства. Помогло когда-то какому-то больному лекарство, и его потом всю жизнь и назначают всем подряд. А если больной говорит, что оно ему не помогает, сразу объясняют, что это фальсифицированное или контрафактное лекарство. Не глядя. Как так может говорить профессионал, не понимаю. Свою некомпетентность легче всего списать на контрафакт. А надо, еще раз скажу, к каждому индивидуально подходить…

Другая сторона медали. К нему пришла бабушка с аппаратом:

— Он мне неправильно меряет давление…

Посадили ее, приняла лекарство, померяли — аппарат работает нормально, показывает снижение давления и эффективность лекарственного средства. Просто, как оказалось, она неправильно дома измеряла. Автоматы и полуавтоматы — импортные, очень точные и очень чувствительные.

Вообще, чтобы не заблудиться в изобилии, нужно лекарственные препараты приобретать в аптечных учреждениях, а не на развалах. Читать внимательно текст, содержащийся на упаковках и инструкции. Обращать внимание на наличие орфографических ошибок, срок годности лекарства. Картон упаковки и бумага, на которой напечатана, а не ксерокопирована инструкция, должны быть хорошего качества, текст хорошо читаем, штрих-код и цифровой код под ним не размыт.

— Когда ж мы победим коррупцию, Владимир Исаакович? Можно с нею справиться в нашей отдельно взятой счастливой стране?

— Могу дать точный прогноз: в ближайшие пять лет коррупцию никто не победит.

— Вы как синоптик, научившийся стопроцентно предсказывать погоду на неделю вперед. Ясно, что пасмурно…

Пришел момент, который рано или поздно приходит всегда — расставание. Он только что отметил свое семидесятилетие…

— Пора. Нет ничего сильнее времени, — говорит Маневич. — Оно истекло. Но я к этому давно готов.

— Дача?

— Нет. Дача была до 1998 года. Пока не случился инфаркт.

— И как же спасаетесь?

— Люблю гулять по тихим улочкам. Не сижу на месте… Меня доктор спросила тогда, в девяносто восьмом: «Вы на каком этаже живете?» Я говорю, что на пятом. Она: «Немедленно поменяйте квартиру на первый этаж!» Я не послушался, и, может, поэтому жив. Каждый день делаю тренировку — на пятый этаж пешком. Питаюсь правильно: академик Бокерия каждое утро съедает тарелку творога и запивает его йогуртом — я читал об этом. Тоже люблю творог…

— А вот академик Чазов каждый вечер выпивает рюмку водки для профилактики…

— Если и позволяю себе, то только в субботу — грамм пятьдесят коньяка. Это закаляет, как мне кажется, сердечно-сосудистую систему и поднимает настроение…

Владимир Волков


Комментарии

---